Придет время, и люди останутся наедине со своей пустотой.
Многие из нас поймут, рождение это даже не начало.
Сможете ли вы отличить одну волну от другой? Сможете ли через несколько лет узнать волну, которая бьется сейчас у ваших ног, а через мгновение исчезнет без следа в бескрайнем океане? Вы скажете: всё это пустое - волны не живут дольше одного взгляда. Но так ли это на самом деле?
Мы до сих пор не знаем, что такое наша память и видят ли нас призраки. И почему мы так боимся смерти.
Разве опавшие листья умирают? Из их сияния соткан осенний воздух и наши тела. Когда с приходом зимы это свечение гаснет, мы чувствуем необъяснимую меланхолию и слабость, виня во всем ранние сумерки и слишком короткие дни.
Мы уже не помним, что именно свет причинил нам первую боль и лишил нас чувства безопасности. Однажды нас выбросило из теплого материнского моря на холодный солнечный берег, и нам не осталось ничего другого, как учится дышать и любить свет.
И мы учились.
За первое отвечали инстинкты. За второе – религия.
Мы жили на берегу, встречая рассветы, любовь и старость; провожая закаты и идущих мимо паломников. Мы жили на берегу, курили сигары, рожали детей и учились договариваться со своей пустотой. Она обещала подождать. Мы толкли виноград и читали Лорку. Мы жили на берегу. Но рядом бились и шумели волны. Может за окном, а может в предсердии.
Рождаясь из моря, мы уходили в землю.
Мы ничего не знали о себе.
Мы давали нашим детям имена в надежде это исправит.
Но в конце жизни, забыв имена детей и все прочитанные книги, оставались наедине со своей пустотой, прижимая к уху искусственную раковину, в которой плескались почти настоящие волны.
Мы слушали белый шум, принимая его за шум волн.
Мы жили на берегу моря.
А уходили в землю.
