Голос сделал тишину глубже. В свою очередь музыка подарила голосу осмысленность, и только речь сделала наш голос беззвучным и тусклым. Мы стали слишком много говорить, речь стала нашим щитом, но перестала быть оберегом.
Как хрупки оказались все наши высокие технологии, как тонки и хлипки подрамники наших многочисленных теорий. Много веков назад, оставаясь наедине со своим голосом и ветром посреди пустыни, человек знал, куда идти и был намного сильнее нас сегодняшних. Он пробовал на вкус новую веру и отваживался на безверие. Он сверялся с небом и не придумывал себе богов, чтобы оправдывать свое бездействие. Он шел. Шел вперед. Сейчас все бегут, но никто не двигается вперед. Последние остатки тишины поселились в каменных изваяниях, изображающих поющих людей. А сами голоса, лишившись даже своего эха, бродят по земле неясными отголосками и звуками, отживая свой век в пустующих домах и заброшенных часовнях, и, не найдя своих поводырей, рисуют на пшеничных полях и скалистых плато круги и лабиринты, откуда нет ни выходов, ни путей в прошлое, где человеческий голос, ещё свободный от слов, взмывал к небесам, подобно птице, и заставлял улыбаться самого Бога.
