Свежий хлеб и кагор. Как старо, свято
и просто. На полу кипы рисунков. Акварельные рыбы несут в своих чревах новых
Ион, на дне пустой тушечницы копошится живая пчела. Золотое на черном. Вечность,
сложенная из мимолетностей.
Соприкосновенье рам и вен рождает новую
поэзию. Ты открываешь для себя новый оттенок синевы и нежности, так похожую на
затаенную скорбь, когда дырявишь вязальной спицей цветок на скатерти, и
чувствуешь укол в ребро. Скорбность губ прячется за виноватой улыбкой. Вишневая
помада оказывается столь же тонкой наукой, как и смирение со смертью. Но ты всегда была прилежной ученицей.
На стене ещё трепещут тени листьев.
Золото на кармине. Сегодняшнее на завтрашнем. Листья останутся до сентября, тени
умрут с закатом и больше не повторятся, но для тебя завтрашний день будет похож
на вчерашний, а нынешний июнь - на череду предыдущих, и только свежий хлеб
будет чуть вкуснее, а кагор чуть слаще.
Всё повторится, но ничего не останется
неизменным. Всё старое окажется новым, всё новое продлится лишь мгновение. Всё
простое навсегда останется непостижимым.
Мы не узнаем себя ни в посеребренных
ликах библейских пророков, ни в мимолетных отсветах заходящего солнца. И только
ласточка уронит в нашу чарку с кагором синее перо, когда-то бывшим частью наших
крыльев.