И знойный свет его не умолкает,
В цикадах медных истово звенит
И в голосах исчезнувших вздыхает.
Сосредоточьем тишины тот звук
Звучит во мне, как в темнолицых храмах,
И будит несговорчивую память
Мерцаньем хрупким слабосильных рук.
Ты пьешь самбуки красную вину
С нерастворенной горечью аниса,
Глядит с картины злая аббатиса,
На маловерье обменяв казну.
В руке ирис – не августу обет,
И веки в трещинках, как покаянье,
В своей столетней темной глухомани
Она хранит всех нищенок отсвет.
В аллеях парка бронзовая муть,
То солнце с зеленью дубов слезится,
И статуй каменных живые лица
Нам предвещают наш короткий путь
Длинною в август. Позвонки гудят
И ломит кость яристым долгим светом,
Усни, дитя, проснемся снова летом
С глазами древних каменных совят.
